Родное имя

Мой брат. Я никогда его не видела, даже на фотографии. Он навсегда остался 4-летним мальчиком, в свои детские годы познавший ужасы гетто. Герш – такое имя родители дали сыну. А называли его не иначе, как «Аршалы»: старались даже в произношении имени возвратить ему ласку и нежность, которой он с лихвой одаривал всех. Осенью 1941 немецкие фашисты погнали всех евреев Рышканского района Молдовы в Винницкую область. В колонне шли мамины родители, две сестры и два брата с семьями, папины четыре сестры с семьями. По пути колонна пополнялась жителями других районов. Шли под лай собак и окрики конвоиров. Шли долго, несколько недель. Единственная длительная остановка была в каком-то лесу – чтобы переждать сильный дождь. Первым из нашей семьи погиб мой дед – его сбросили с моста в Днестр. Всех, кто был не в состоянии самостоятельно передвигаться, сбросили тогда в реку – стариков и больных… Село Ободовка стало местом гетто. Там навсегда осталось 75 наших родственников. И мой брат Герш. Жили в заброшенных домишках – без стекол в окнах, некоторые – и без дверей. Голодали. Иногда удавалось договориться с коренными жителями села, когда те осмеливались приблизиться к колючей проволоке, ограждающей гетто, и обменивали какую-то вещь на еду. Сначала лагерь охраняли немцы, затем их сменили союзники – румынские фашисты. Под покровом ночи мужчины, бывало, уходили в село, чтобы раздобыть пищу для своих детей. Знали об этом и немцы, и румыны. Но если первые по ночам не предпринимали никаких действий, то румынские фашисты устраивали облавы и зверствовали. Так, во время облавы они не досчитались моего отца. А он уже проник на территорию лагеря, но не успел возвратиться в домишко, где его ждали голодные сыновья. Старшему тогда было 6 лет (он и сегодня жив-здоров, слава Богу), Гершу – 4 года. Маму наказывали прилюдно, заставляя сказать, где ее муж. Схватил за волосы лично «домнул локотинент» (румынск. - «господин офицер»), и волок по земле между жителями лагеря, выгнанными лицезреть это зрелище, чтобы всем неповадно было. Тогда мама осталась не только без волос, но и без шкуры на голове. Даже спустя много лет она, вспоминая этот случай, сказала: «Если бы я знала, где наш папа прятался, то наверняка выдала бы его». Папа отсиживался в своем укрытии, не зная, как пострадала мама, около недели, - как раз подоспело освобождение. В лагере детям было не до игр. Аршалы нашел кусок стекла, и молотил его камнем. Так он «добывал» соль, без которой страдали не меньше, чем от голода. Однажды он подошел к маме, и сказал: «Мама, брось меня в колодец – вам всем станет легче». Рассказывали, что Аршалы был неописуемой красоты. Кудрявые белокурые волосы и огромные голубые глаза. Многие говорили, что он похож на ангела. Как-то в лагерь наведались итальянские союзники немцев. Один из офицеров не удержался: «Этот ребенок – ангел!», - воскликнул он, и подарил Аршалы плитку шоколада. Когда шоколад делили, мальчик проследил, чтобы каждому члену семьи достался кусочек, и только тогда взял свою долю. Перед освобождением лагеря советскими войсками осенью 1944 года многие умерли от голода. Уже ни у кого ничего не оставалось на обмен, соседние поля были пусты. Жительнице соседнего села приглянулась мамина юбка – мама тотчас сняла ее с себя, оставаясь в нижней рубашке. А еще эта женщина, глядя на Аршалы, произнесла: «Он похож на ангела. Такие долго не живут». Мама, довольная, что получила в обмен на юбку кринку простокваши, не обратила внимания на эти слова, - она предвкушала праздник. Но день обернулся горем. Выпив простокваши после недельного голодания, Аршалы умер от разрыва кишок. В 1990 году, когда я впервые побывала в Израиле, записала имя брата в Книгу памяти национального мемориала Катастрофы Яд ва-Шем. Герш, твое имя не будет забыто!