Юлий Ким: «Известность сама пришла ко мне»

ВЛЮБЛЕННЫЙ В ИЗРАИЛЬ ЮЛИЙ КИМ

Композитор, драматург, сценарист, бард, участник диссидентского движения в СССР, Юлий Ким родился в Москве 23 декабря 1936 года. С днем рождения, Юлий Черсанович! Интервью вела Галина МАЛАМАНТ «ВЛЮБИЛСЯ В ИЗРАИЛЬ НА ВСЮ ОСТАВШУЮСЯ ЖИЗНЬ…» - Вы – поэт, драматург, бард. Но первая ассоциация с Вашим именем – спор в 60-е годы на тему: "Что-то физики в почете, что-то лирики в загоне…". Сегодня можно говорить о подобных "почете" и "загоне"? - В почете и в загоне всегда кто-нибудь… В теперешней России считаю самыми главными специальностями – учительскую и журналистскую, - обе ответственны, обе необходимы, как никогда. Все остальные – "мамы всякие нужны, мамы всякие важны" – как всегда, в силе. Но эти – социально необходимы. Я всегда кланяюсь низко учителям и снимаю шляпу перед честными журналистами. - Что, как гражданин Израиля, считаете важным для нашей страны? - Однозначно ответить пока не готов. Во всяком случае, о журналистах хотелось бы услышать больше оптимизма, и особенно об их прорыве и победе в пропагандистской войне со всякого рода враждебными или малодружественными средствами массовой информации. Уже притча во языцех - Израиль всегда проигрывает в пропаганде. Я включаю канал РТР, слышу возмущенный голос диктора, который объявляет, что израильские танки вошли в Дженин, обстреляли школу и убили девочку, не поясняя, каким образом под этот огонь попал ребенок… И такого рода подлой полуправды очень много говорится, в том числе другими российскими СМИ… - Ваша репатриация в Израиль – это не ошибка? - Нет, никоим образом. Это - закономерное следствие жизни, но сложилось так много личных мотивов, что обычно на эту тему я не распространяюсь. - Вы – популярнейшая личность в России, для всех – как россиян, так и израильтян, ваша репатриация стала полной неожиданностью… - Я ничуть и никогда об этом не жалел. С самого начала, едва приехав, я влюбился в Израиль, когда еще не помышлял, что я здесь буду жить, и тем более, в качестве гражданина Израиля. Когда в 90-м году я приехал по частному приглашению и провел здесь два месяца, спел 15 раз, но это были не запланированные гастроли, а спонтанные выступления, - я влюбился в Израиль на всю оставшуюся жизнь. Самое главное, у меня не было ощущения, что я – за границей. Израиль с точки зрения туриста – не знаю, что может быть более заграничного. Такой сплав западного и восточного, какой не везде встретишь. Тем ни менее, в славянской Польше – это там я был за границей, конечно. И понятно, почему: здесь много русской речи, и люди, с которыми я общался, все были русскоязычными. - Израиль вдохновил вас на творчество, связанное с этим краем? - Об Израиле у меня пока всего 2-3 песни и несколько стихотворений. Я вхожу в редколлегию "Иерусалимского журнала", состою в русскоязычной секции союза писателей Израиля. В газете "Русский израильтянин" печаталась моя проза. Но об Израиле у меня написано очень мало – час еще не пришел. "ЧЕЛОВЕК-ТЕАТР" - ЭТО ПРОФЕССИЯ" - Как работалось над мюзиклом "Собор Парижской Богоматери"? - Данный мюзикл путешествует по миру, добрался и до России. Первым этапом был перевод с французского. Эти спектакли тиражируются, то есть постановщики обязаны соблюдать все мизансцены, трактовки героев, включая хореографию и сценографию, – все строго повторяется. Московский театр оперетты, который предоставил свои подмостки, тоже следует этому курсу. Из самого театра оперетты в мюзикле приняли участие 1-2 актера, все остальные приглашены по правилам антрепризы, пройдя огромный и жесткий отбор. В итоге собрали два состава по семь исполнителей на семь персонажей. Переводить на русский язык французский текст чертовски сложно (автор - французский поэт Люк Пламандо, музыка Ришара Кочанте). Однажды я уже переводил с французского – "Трехгрошевую оперу" – классические переводы Брехта плохо поются, вот я и пригодился со своим умением ставить слова на ноты. Тогда мне дали много свободы в трактовке тем, поэтому я мог удаляться от Брехта. На сей раз я поставлен в более жесткие условия – как можно ближе к первоисточнику. А если представить, насколько русский язык в лексико-фонетическом содержании далек от французского звучания, то можно вообразить сложность моей задачи. - А как поддается сложению: театр плюс песня? - В сумме получается музыкальный театр… - Для театра осуществляете переводы, пишете пьесы и песни – вам льстит, что вас называют "человек-театр"? - Это не столько комплимент, сколько термин. Поневоле становишься человеком-театром, когда столько занимаешься тем, чем занимаюсь я. Человек-театр - это профессия. - К вашему творчеству применялась известная установка "Не пущать!". Все запреты воспринимались одинаково? - Мне в свое время было сказано на Лубянке воздержаться от выступлений, поскольку я "навыступался" с крамольными песнями. Понятно, что крамола – по тем временам; сильный запах антисоветчины слышался от этих песен… Сказано –не выступать, я и не выступал. Но это не означало, что я прекращал работать: я как раз от души поработал и с театром, и с кино, и продолжил работать, когда возобновились выступления. - Продолжали работать, но уже под псевдонимом: Юлий Михайлов… - Да, безусловно, в связи с этим я брал псевдоним. Это было связано и с тем, что я участвовал в диссидентском движении и подписывал всякого рода обращения, документы - много их тогда было… Был даже термин такой: "подписант". А подписываться тогда надо было не только полным именем, но и указывать свой адрес: нам, мол, нечего бояться, нечего скрывать, мы - за гласность… - Значительно позже в передаче "В гостях у сказки" была песенка, слова – Юлия Кима. Куда она подевалась? - Эта передача предварялась мелодией Владимира Дашкевича, которая совершенно не нуждалась в стихотворном сопровождении. Изначально это была песенка из фильма "Там, на неведомых дорожках", а для заставки к телепередаче взяли только фрагмент музыки; здесь не было никакого умысла. - На пути к известности вы допускали какие-то ошибки? - Не я шел к известности, а она - в какой-то степени - сама пришла ко мне, я к этому больших усилий не прилагал - никогда не был озабочен раскруткой и самораскруткой. Если рассматривать мою дорогу, как дорогу человека, делающего карьеру, то это - одна сплошная ошибка, потому что я не делал ничего, что нужно делать в такой дороге. - Хочется вспомнить Пушкина: "И никому отчета не давать, лишь самому себе служить и угождать". Кому вы служите, кому угождаете? - Как и Пушкин, самому себе, конечно. Если расшифровывать – я руководствуюсь собственным мнением о жизни и людях, и собственным вкусом. "ШЕСТИДЕСЯТНИКИ ВЫПОЛНИЛИ СВОЕ ИСТОРИЧЕСКОЕ ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ..." - Давайте вернемся к спору-войне физиков-лириков. Судя по всему, вы - неколебимый лирик? - У меня лично не было никакой борьбы, я просто занимался тем, чем я занимался. Назвать себя "чистым лириком" я не могу; "чистым сатириком"? –откажусь от этого. Как писал Маяковский: "Я – поэт, тем и интересен", - никакие темы мне не чужды. Что касается крамольной темы в песнях или стихах – она не превалировала, хотя резонанса от нее был больше, чем от других тем, поскольку, живя в условиях нашего славного застоя, очень хотелось ему как-то противостоять. Каждый делал это по-своему, я же сочинял песенки на злобу дня. Из них, может, две или три "тянут" на произведение искусства, остальное все – легкие фельетончики, как правило, сочиненные безответственно в области художественной формы: я мало об этом заботился. - Шестидесятникам досталось: в свое время от особой "ласки" властей, позже – от ехидства последующих поколений. Чего не смогли вытравить ни одни, ни другие? - Последующие поколения и не стремились ничего вытравливать, в отличие от советской власти. Ехидничали? - и сейчас ехидничают! Более того, масса шестидесятников скорбно качает головой, когда начинает рассуждать об этих годах, с чем-то соглашается, в чем-то обвиняет, как и последующие поколения, а чаще - сами ехидничают: "Дрались, мол, за свободу, а что получили в результате?.." Я с такими не согласен, и считаю, что шестидесятники выполнили свое историческое предназначение, и вполне достойно: оно заключалось в культурном противостоянии режиму. - Вы стояли у истоков авторской песни, один из ее родоначальников. У родоначальников есть учителя? - Конечно, есть. Бардовская, или авторская песня, родилась не на пустом месте. Как совершенно справедливо заметил один из ее основоположников, - дай Бог ему здоровья и долгих лет жизни, - Дмитрий Антонович Сухарев (вот он-то и стоял у самых что ни на есть истоков, его песни даже Визбор пел; а уж Визбор - основоположник из основоположников), - Сухарев, тщательно исследуя авторскую бардовскую песню, пришел к неожиданному выводу, что ее основным источником является советская песня, разумеется, в ее лучших образцах: и до-, и после-, и военная. Спокойно можно найти отзвуки жизнерадостного Дунаевского и у Визбора, и у меня, и у других. В бардовскую песню вошло огромное интонационное богатство уличной песни; безусловно, цыганский романс; народную песню – во всех ее разнообразных вариациях… - Как в вашей математической душе стали рождаться музыкально-лирические ритмы? - Я не был математиком по призванию, она не господствовала в душе, а шла параллельно. В школе был лучшим геометром и стереометром, а преимущественно все-таки был сочинителем, это у меня со школы. - Авторская песня, созвучная потрескиванию костра, – почему, на ваш взгляд, она все-таки вышла на сцену? - Добавлю: созвучная с потрескиванием костра и с позвякиванием рюмок, поскольку авторская песня сочинялась и для застолья, а костер и дым сопровождал это застолье, но не всегда застолье сопровождалось костром. А застолье всегда сопровождалось песенкой, это совершенно справедливо (смеется). Но все же авторская песня со своих истоков предназначалась более-менее узкому кругу своих друзей, компаний. Судя по всему, все эти узкие компании так одинаково дышали окружающим воздухом, то есть отличались схожестью восприятия и мировоззрения, что песенки одной компании вполне годились для другой, и поэтому становились достоянием гораздо большей аудитории. Это доказывалось молниеносным распространением песен по магнитофонному морю, как говорится: не успеет Визбор пискнуть в Москве, его уже поют во Владивостоке. Так что этим я объясняю совершенно естественный приход бардов на сцену. - Вы часто встречаетесь со зрителями-слушателями. Какая из встреч особенно памятна? - Я не припомню такого, чтобы весь народ встал и хором меня подпел… (Смеется). Тем более, что мои песни хоровому исполнению мало поддаются. Прием зрительского зала делится на хороший, очень хороший и теплый. Абсолютного неприятия я не помню. - У шлягеров, хитов век недолгий. Что продлевает жизнь авторской песне? - Тот же закон действует и в авторской песне, потому что море однодневных, с коротким дыханием песенок, присуще авторской песне, как и эстрадной. Я бы даже сказал: море бардовской графомании гораздо обширнее, чем эстрадное. Я, конечно, могу себе представить эстрадные песни, которые собирают огромное количество народа, но столько, как Грушинский фестиваль - вряд ли соберет. Хотя? - соберет.., наверное, соберет: рок-фестивали тоже собирают много народу. - В авторской песне, как правило, романтический дух. Как вас вернее назвать: исправимым, или неисправивым романтиком? - Я отвечу на этот вопрос, если вы приведете пример исправимого. - Для исправимого романтика дважды два - четыре. А каков результат у неисправимого? - Абсолютно тот же. Только в качестве сомножителей выступают другие категории. Это: вдохновение, гипербола, пафос… - Авторская песня популярна среди молодежи? - Она собирает огромное количество людей. В Грушино я был в 98-м году, наверное, в первый и последний раз, там было 200 тысяч народу. -То, что народ приходит на такое действо - это понятно. А есть ли приток молодежи в авторскую песню, есть ли новое поколение бардов? - Вообще-то есть. Другое дело - такого мощного всплеска звонких имен, какой произошел в 60-е годы, уже не было, это об истории бардовской песни. Но время от времени все равно появляются имена. Появились Вероника Долина, Вадим Егоров, Василий Иващенко, Михаил Щербаков. Сейчас какие-то еще есть имена - летопись авторской песни ведет Сухарев, он это лучше знает. - Каково будущее авторской песни? - Так она и будет, так и будет существовать потихонечку. Дашкевич считает: все, авторская песня кончилась, себя исчерпала, больше не продлится. Это – совершенное заблуждение: возникают новые интонации, новая тематика. Появился Тимур Шаов, дико популярный сочинитель среди бардов. Еще кто-то, наверное, появится… "А, МОЖЕТ, Я ОДНОЛЮБ…" - Говорят, что песня – душа, вывернутая наизнанку. А в жизни вы такой же открытый, или замкнутый человек? - Это - "Широка страна моя родная", что ли?! (Смеется). С этим определением песни я никогда не соглашусь, хотя, конечно, есть и такие, исповедальные. Мои песни – не из этого числа. Я люблю петь от имени разных персонажей, а вот собственного лирического героя, как у Высоцкого, у Окуджавы, Клячкина, Городницкого – такого рода лирики у меня почти нет. - Вы пишете песни для различных театральных персонажей, образов. А реальным, жизненным образам посвящаете песни? - Время от времени – да. Песня "19-е октября" совместными усилиями с композитором Дашкевичем была посвящена Зиновию Герду. Песню "Куда ты скачешь, мальчик?" я всегда посвящаю Юрию Ряшенцеву, а композитор до этого посвящения пока еще не дозрел, но не возражает. - В песнях вы раскрываете не себя, а своих героев. Когда, где раскрываете себя? - Разумеется, есть люди, перед которыми я абсолютно раскрыт, а вообще - я скрытный. - И чувства скрываете, и в любви не признаетесь? - Ну почему же? – есть узкий круг людей, с которыми вполне откровенен, и которым признаюсь в любви: дочка, жена, сестра. - Других женщин замечаете? - No comment… - Если бы вы были однолюбом, то наверняка бы прокомментировали. А так – остается делать выводы… - А может, я однолюб! А может - не однолюб... - Когда приглашали к себе в гости, предупредили: "У меня холостяцкая квартира". Где живут Ваши близкие? - Все в Москве. Жена получила Израильское гражданство, но семейные обстоятельства держат ее в Москве. - Говорят, люди добрее друг к другу, когда между ними расстояние. А Вы больше добрый или злой на расстоянии? - Добрый – это проявляется в хорошем отношении к людям, в терпимости к нетерпимым, всегда радуюсь чьим-то успехам. - Успехам внучки Ксении радуетесь? - Она родилась в 92-м, с тех пор и радуюсь ее успехам. - Что ей удается? Чем она пошла в дедушку? - Попеть она любит, повыступать любит. А я, в свою очередь, очень многим обязан матушке: она сама немножко занималась стихоплетством, и меня приохотила. - Чем в большей степени занималась ваша матушка? - Ее звали Нина Валентиновна Всесвятская. Я закончил тот же институт, что и она. У нее многому научился и в преподавании: она преподавала в том 10-м классе, где я учился. К музыке приохотить она не могла – была начисто лишена музыкального слуха, хотя посещала по абонементам все концерты. К музыке меня тетушка приохотила, у меня по Всесвятской линии могучая и певучая родня. - А по линии Кимов, кроме фамилии, что унаследовали? - От Кимов, кроме внешности, ничего не произошло, потому что отца как взяли в 37-м году, так все и оборвалось. Матушка привезла его в Москву из Хабаровска, вслед за ним никаких корейских родственников не приехало. Отец быстро освоился в семье огромного клана Всесвятских, его очень любили все мои тетушки и дядюшки. Но родня корейская проявилась позже, когда пошли реабилитации, я с ними познакомился, – очень хорошие люди, но на мое становление они повлиять не успели. Отца расстреляли в 38-м, я его совершенно не помню. "ЕЩЕ РАСТУ…" - Вы себя считаете правильным человеком? - Нет, но я знаю таких людей, которые считают себя правильными. - А знаете ли вы на самом деле правильных людей? - Не знаю ни одного, даже среди всемирно признанных авторитетов, как Андрей Дмитриевич или Александр Исаевич. Правда, я знаю несколько человек, цельностью которых восхищался. Не потому, что они всегда знали, как надо - они выделяются внутренней непротиворечивостью. Это внутренне гармоничные люди, не лишенные сомнений, совершают ошибки, но их цельность меня привлекает. Одного из них уже нет в жизни, а другой человек, реальный человек, дама, я всегда с восхищением смотрю, как она живет в этой жизни. Это – известная диссидентка Татьяна Великанова, правозащитница. Она прошла тяжелые испытания благодаря Советской власти. Она отказывалась отвечать на допросах, отказалась от защиты, получив "на полную катушку", то есть 5 лет тюрьмы, потом - 4 года ссылки. Не смотря на издевательства, осталась верна себе. В нашей жизни нашла себя в школе, в преподавании. - Вы себя нашли в другом, хотя по образованию – учитель, и тоже преподавали в школе… - Да, я закончил историко-филологический факультет, так что я и словесник тоже. - Как словесник, насколько тщательно выбираете слова, или ненормативную лексику тоже употребляете? - Очень редко, и там, где она действительно необходима. - Например, в частушках. Вы их любите? - Хорошие - очень люблю, как правило, они сочинены интеллигентными людьми. Больше всего нравится такая, я над ней смеялся год:

Эх, лапти мои,

Лапоточки мои,

Приходи ко мне, миленок,

Ставить точки над "i".

- А сами сочиняете частушки? - Специально не увлекаюсь, но, когда дело доходит до необходимого… Я сочинил частушки для Шарикова: "Приходи ко мне, буржуй, глазик выколю…". (Смеется). В фильме "Собачье сердце" звучат три песни на музыку Дашкевича. А вот еще четверостишие, оно мне очень нравится: когда Швондер руководит хором, исполняющим на музыку "Замучен тяжелой неволей" суровую песню:

Суровые годы уходят

За свободу страны.

За ними другие приходят,

Они будут тоже трудны.

- Про вас ходит крылатая фраза: «Как Ким ты был, так Ким ты и остался"... - Эту фразу мне сказали в 1955 году два моих однокурсника в Московском педагогическом институте, два закадычных друга, Гриша и Эрик. Обнявшись, подошли и, заикаясь, произнесли эту фразу. С тех пор я слышу ее каждый год, и каждый думает, что он ее первым сочинил. - И все же: "Так Ким ты и остался" – неужели с годами ничего не меняется? - Конечно, меняется. Есть, вероятно, и какое-то "кимство", которое неизменно. - Когда вы объясняли, как проехать к дому, где живете, изъяснялись водительскими терминами, примерно так: "На втором светофоре – налево, на следующем светофоре...". Обычно пешеходы объясняют так: через два квартала – налево…". Вы – автолюбитель? - Я просто столько раз и стольким объяснял… Машину не умею водить, но во сне вожу охотно. - А вы летаете во сне? - Летаю иногда. Значит, расту еще… Из досье: 1936, декабрь, Москва - дата и место рождения 1954 - 1959 - учеба в Московском педагогическом институте Любимые: Актеры - "Ту назвать, или эту? (Смеется). Очень нравятся Инна Чурикова и Ирина Купченко, Олег Меньшиков и Евгений Миронов". Книга - "Книг - много! Очень люблю читать и перечитывать Давида Самойлова и Иосифа Бродского". Периодическое издание - "Иерусалимский журнал" Музыкальные пристрастия - "Все, что делают мои давние соратники - Геннадий Гладков и Владимир Дашкевич, - мне всегда интересно. Но они - мои друзья, и пристрастия переросли из объективных в личные. А не из личных – Нино Рота, он писал для Федерико Феллини, очень его люблю". Напиток - "По обстоятельствам. Бывает, когда нравится виски; бывает, когда коньяк; а бывает, когда это все ненавижу, а больше всего люблю пиво; а бывает – вообще все ненавижу, а больше всего люблю томатный сок…" Сигареты - "Бросил курить, хотя курил ровно 30 лет подряд" Время года - "У природы нет плохого времени года" Время суток - "У суток нет плохих минуток" Парфюм - "Жилетт" Праздник - "Пожалуй, Новый год - 31 декабря, Рош-а-Шана как следует праздновать пока не научился" Вид спорта - "Более-менее слежу за футболом" Город - "Их несколько: Петропавловск-Камчатский, Иерусалим, Санкт-Петербург, Норильск и Малоярославец Калужской губернии" Тост - "Больше всего мне нравится тост, который услышал от Губермана: "За сбычу мечт"… Есть слово "добыча", а от слова "сбываться" он образовал "сбыча", этимология – "За сбывшуюся мечту"…" Хобби - "Сочинение песен. Я себя никогда не чувствовал профессионалом. У меня в любой, самой профессиональной работе самочувствие любителя" Интервью опубликовано в книге Галины Маламант "Собственной персоной" (2008 г.)